Новости общество Россия - iCity.life Оренбург

Владимир Ардаев, обозреватель МИА "Россия сегодня"

В среду вечером отделение "Ситибанка" в центре Москвы оказалось во всех сводках новостей. Явившийся туда мужчина объявил четырех человек, находившихся в банке, заложниками и угрожал взорвать банк, если его требования не будут выполнены. Требования состояли из двух пунктов: признать банкротство болезнью на государственном уровне и создать в России "больницу для банкротов". На груди у него висел предмет, похожий на взрывное устройство.

Этим человеком оказался Арам Петросян, в прошлом бизнесмен, разорившийся еще в 2011 году. В результате переговоров, после того, как ранее записанное и размещенное им в Интернете видеообращение к президенту России было продемонстрировано по одному из федеральных телеканалов, Петросян отпустил заложников и сдался полиции. "Бомба" оказалась муляжом — безобидной пачкой соли.

Здоров ли бизнес?

Известно, что следствие сомневается в психическом здоровье задержанного и намерено запросить психиатрическую экспертизу. Если опасения подтвердятся, его могут подвергнуть принудительному лечению.

Поведение Арама Петросяна и его требования на самом деле выглядят, мягко говоря, неординарными. Однако некоторые его заявления, как и сам случившийся факт, дают повод задуматься. Например, по словам Петросяна, банкротство в России приняло характер эпидемии, и его необходимо лечить. Так ли это?

Кризисная ситуация в экономике здоровью бизнеса действительно не способствует. По данным Единого федерального реестра сведений о банкротстве, число российских компаний, признанных банкротами, в 2014 году резко возросло — на 20% по сравнению с предыдущим годом — и достигло 14514. В 2015-м увеличилось менее чем на 1% — до 14624 случаев, причем больше всего банкротств состоялось в марте (1548), а к ноябрю их число сократилось до 955.

Во втором квартале нынешнего года банкротами стали 3229 организаций, что на 12% больше, чем за соответствующий период 2013 года.

То есть если два года назад действительно началась "эпидемия банкротств", то в настоящий момент она продолжается, хотя ее динамика и стабилизировалась.

Экономисты связывают это с повышением устойчивости российской экономики к колебаниям нефтяных цен, ростом экономической активности и другими позитивными факторами.

Обжалованию не подлежит

"Никакие тяжелые обстоятельства не могут оправдать то, что совершил Петросян. Те люди, которых он захватил в заложники, наверное, отдали много дней своей жизни за его нервный срыв. Настоящий бизнес, как бы ему ни было тяжело, на такие вещи не пойдет", — так прокомментировал произошедшее в Ситибанке уполномоченный при президенте России по правам предпринимателей (бизнес-омбудсмен), лидер Партии Роста Борис Титов.

Поступок Петросяна, по его словам, "не системная проблема", системными являются другие. В первую очередь — ситуация с кредитованием бизнеса, сложившаяся в стране.

"В 2014 году Центральный банк резко поднял ключевую процентную ставку, и в результате коммерческие банки пересмотрели свои ставки кредитования, причем зачастую задним числом, не только для вновь заключаемых, но и для уже действовавших кредитных договоров. Бизнес был поставлен перед выбором из двух вариантов: или уходить с рынка, или продлевать кредиты на реально неисполнимых условиях в надежде на то, что "авось пронесет". Хотя и тогда всем ясно было, что ставку под 30% ни один вид предпринимательской деятельности осилить не в состоянии", — утверждает бизнес-омбудсмен.

Вторая проблема, по словам Бориса Титова, состоит в самой системе и практике банкротства, действующей в России. Петросяна, который выбрал второй вариант, не отказавшись от кредитов, суд по иску кредиторов обанкротил сразу — реструктуризацию долгов ему никто не предложил, санацию его бизнеса никто произвести не попытался.

"Петросян, когда попал в "зону несостоятельности", вероятно, рассчитывал, что к нему отнесутся снисходительно, но это не произошло. У нас очень жесткое законодательство о банкротстве, не обязательна процедура оздоровления. Кстати, под "больницей для банкротов" он имеет в виду вовсе не медицинское учреждение, но именно возможность лечения, а не уничтожения бизнеса", — поясняет Борис Титов.

В среднем каждый месяц в России банкротами становятся более тысячи юридических лиц — от мелких фирм до крупных компаний. Они прекращают свою деятельность, их имущество уходит с молотка для расплаты с кредиторами. Означает ли это, что разорившиеся предприниматели больше никогда не смогут вернуться в бизнес, что на их предпринимательской карьере с этого момента ставится жирный крест?

Не приговор, а шанс

Сам институт банкротства изначально задумывался и создавался не как карательная или конфискационная, а как реабилитационная мера для лица, которое в какой-то момент оказалось несостоятельным, напоминает адвокат Дмитрий Лесняк, специализирующийся на делах о банкротстве.

"Не отобрать последнее, а дать возможность сохранить лицо, сберечь репутацию — логичная цель любой процедуры банкротства, и в странах Запада, и у нас в России. Собрать в одном месте некий объем активов, распределить его между кредиторами, после чего в течение пяти лет следуют определенные ограничения в правах, а после этого все можно начинать с чистого листа", — объясняет смысл банкротства адвокат.

Те банки, в которых обанкротившийся бизнесмен прежде брал кредиты, уже не будут с ним работать, однако в других кредитных учреждениях у него должен быть шанс заново начать выстраивать свою кредитную историю, начиная с небольших займов, утверждает Дмитрий Лесняк.

Общественный примиритель по финансовым вопросам (финансовый омбудсмен) Павел Медведев вспоминает в этой связи свою встречу с преуспевающим американским бизнесменом, который в молодости был признан банкротом из-за того, что заболел и не смог выплачивать взносы по кредиту на учебу. Это не помешало ему в будущем восстановить свою деловую репутацию, хотя и потребовало немало лет.

"Он говорил, что самым трудным для него было получить первый после банкротства кредит — мизерный, по сути, который никуда нельзя было использовать, но необходимый для создания положительной кредитной истории. Когда это, наконец, удалось, дела его постепенно снова пошли в гору", — рассказывает омбудсмен.

"Это долговременная процедура, на которую уходят годы, но восстановление своей бизнес-репутации возможно и в России", — подтверждает Дмитрий Лесняк.

Крайняя мера

Сама процедура банкротства обходится недешево.

"Это процедура дорогая, сложная, многомесячная, и это не случайно. Так и должно быть во избежание соблазна прибегнуть к ней, чтобы просто уйти от выплаты долгов. И суд, и кредиторы должны убедиться, что вы — добросовестный гражданин, не ставили изначальной целью хапнуть денег и потом обанкротиться, и что у вас действительно были серьезные причины для возникновения неплатежеспособности, которые можно объяснить", — говорит Дмитрий Лесняк.

Случаи попыток ложного банкротства своих клиентов адвокат называет "единичными", впрочем, выявить их для опытного юриста не составляет особого труда. Намного сложнее, по его словам, приходится тогда, когда бизнесмен, дела которого ухудшаются, старается скрыть это, начинает прятаться от кредиторов и в результате запускает ситуацию так, что помочь ему становится очень трудно.

"Как правило, я не советую своим клиентам прибегать к добровольному банкротству, не исчерпав все иные возможности — попытаться договориться с кредиторами о реструктуризации долга, например. Банкротство всегда крайняя мера, к которой надо прибегать, когда никаких иных путей уже не осталось", — говорит Дмитрий Лесняк.

Работает ли закон?

Такой же совет дает гражданам, задолжавшим кредитным организациям, и Павел Медведев, который утверждает, что принятый в прошлом октябре так называемый федеральный закон о банкротстве физических лиц до сих пор, по сути, так и не начал работать.

Пик случаев банкротства граждан был зафиксирован в нынешнем июне, когда было вынесено 1771 судебное решение о признании их банкротами.

"Это капля в море. Потребность в добровольном банкротстве сегодня есть, по нашим подсчетам, у семи-восьми миллионов граждан, а заявлений, принятых судами, — порядка 10 тысяч. В законе определено, что любой гражданин может подать иск о признании себя банкротом или о реструктуризации своего долга, если он не выплачивает его в течение трех месяцев — независимо от суммы. А суд обязан принять заявление только в том случае, если размер долга достигает 500 тысяч рублей", — объясняет финансовый омбудсмен.

Это разночтение рождает неопределенность. Но даже если учитывать только "подсудные" случаи, когда долг превышает полмиллиона, то и тогда обанкротиться сегодня желают примерно 600-700 тысяч физических лиц, что представляет собой совершенно неподъемную нагрузку для судов.

Выход Павел Медведев видит в применении практики, принятой в ряде европейских стран, где разрешение финансовых споров, связанных с небольшими суммами долга, доверено несудебным инстанциям.